Рубенс написал свою замечательную картину Артемида и Эндимион, потому что Артемида являлась одной из дюжины главных богов Олимпа, а писать картину о Селене — богине второй руки, видимо, для него было как-то несолидно.
Тем не менее, большинство поэтов древней Греции, рассказывая эту легенду, имеют в виду именно Селену — богиню Луны и Эндимиона, которого она полюбила. Рубенс был не совсем прав, так как Селена не мелкая богиня, а из солнечного семейства, дочь титана Гипериона и, значит, сестра Гелиоса-Солнца, впрочем титаны, эти боги-диссиденты, не были никогда в большом почёте на Олимпе.

Эндимион тоже не был из простых греков, по крайней мере, он был внуком Зевса и смертной женщины, к тому же царём, хотя бессмертия и не получил. Селена, совершая свой обычный путь ночью по небу, заметила Эндимиона и полюбила. С тех пор она спускалась к нему каждую ночь и они беседовали до утра. Какова была тема их бесед поэты не сообщают, но в результате у них родились пятьдесят дочерей.
Простая арифметика вам подскажет, что к рождению пятидесятой дочери, Эндимион не мог уже продолжать их ночных бесед на должном уровне, а вечно юную Селену это стало угнетать. Тогда она направилась к своему "бывшему" — Зевсу, от которого у неё была прижита дочка Пандия — богиня полуденного солнца.
Зевс любил свою дочь Пандию и на этом был построен план Селены. Но Зевсу просьба Селены о бессмертии для Эндимиона не понравилась, вы же понимаете, идти к "бывшему" с просьбой касательно "нового"...

— Вечно ты вляпаешься. — вяло упрекнул он, вспомнив, как однажды Пан, превратившись в белого барана, утянул Селену в кусты.

Но, потом вспомнил солнечное личико своей дочки Пандии, и вздохнул:

— Ладно, приводи его завтра сюда.

Селена помчалась к возлюбленному и радостно объяснила Эндимиону, правда с трудом, не забудьте, ведь ему уже, видимо, было под восемьдесят, о завтрашнем визите на Олимп.
Так всё и вышло. Зевс был в хорошем настроении, он как раз вернулся со свидания с Фетидой, да так ловко, что Гера ничего не заметила. Эндимиону дали вина, он оживился, стал весёлым и дружелюбным.

Зевс умиротворённо пил нектар с амброзией, раздумывал о Фетиде и Гере, сравнивал их и, вдруг заметил, что Геры нет за столом. Он быстро прошёл на кухню и неожиданно увидел там Геру, которую тискал Эндимион.

— Проклятье! - закричал он. — В то время, как титаны копают мне яму, а циклопы отказываются ковать молнии и я, как проклятый, ищу выход из положения, вы здесь..на кухне...

Царь богов вышел разгневанный и даже воспоминания о Фетиде уже не доставляли ему удовольствия. Он почти не слышал, как Селена уговаривала его понять, что Эндимион выпил и, вообще, он старик, не понимающий уже ничего. Он расслышал только её последнее:

— Ты дал слово. Ты поклялся водами Стикса!

— Поторопился, это верно, — с досадой отметил Зевс про себя, — и при свидетелях ещё...

— Хорошо, — Зевс повысил голос и все боги притихли, — я обещал и я выполню. Ты, будешь бессмертным, Эндимион, и вечно юным будешь, но...ты будешь вечно спать..

Вот с тех-то пор печальная Селена (спёртая римлянами, как Луна) скользит по ночному небу, озаряя бледным, печальным светом листы бумаги, на которых влюблённые пишут стихи. "Спящий Эндимион" стало нарицательным у греков, а ещё больше у римлян для человека, который всем хорош, но "спит на посту".